- Мой сын встречается с русской девочкой. Ну, ему 16, а ей 15. Она такая красивая! Ее и ее сестру удочерила одна шведка. Она удочерила обеих, потому что они близняшки, представляешь?!
-Ой, как мило,- мое лицо приняло блаженное выражение.
-Да, а когда она их привезла из России, перед этим она купила им российский флаг, представляешь?!
-Ооуу, какая прелесть,- улыбнулась я.
-А девочки эти такие красоточки, просто невозможно! Такие бровки, такие личики, просто ангелочки обе! И они знаешь, что сказали? Они сказали, что когда им исполниться 18, они поедут в Россию и найдут свою родную маму…
По законам общения, я опять же отреагировала в духе «ах, это просто чудесно», но в голове моей красной лампочкой загорелось воспоминание о двух сиротах, чья история прочно засела глубоко в сердце.
В пору моего отрочества к тёте и дяде часто приезжали американские гости (дядя переводчик многократно сопровождал всяко-разно благотворительные визиты иностранных гостей). И была среди них одна пара, которая хотела адоптировать двух девочек, Веру и Люду. Им обеим было лет 12. Вера- типичный ребенок алкогольного конвейера. Ее злоупотребляющая денатуратами мать плодила детей одного за другим, ее одного за другим лишали родительских прав, и дети один за другим оказывались в детских домах. Братьев и сестер у Веры было на тот момент что-то около шести.
Люда же прошла, как говорил директор детского дома, огонь, воду и медные трубы. Ее родители были состоятельными людьми с квартирой в центре Минска, своим бизнесом, дорогим алкоголем, фуршетами, банкетами, потом просто пьянками, а потом и вовсе дном жизни. Родители спились, Люда оказалась в приюте.
Американская супружеская чета собрала 100500 бумажек, справок, разрешений для того, чтобы увезти девочек в сытое забугорное счастье, но, как и водится в этом
В этом месте занавес. И дрожь по телу.
Дети, чьи матери ни сном ни духом не парятся о жизни своих малышей, дети, чьи отцы даже и не догадываются об их существовании, дети, обреченные жить в детских домах, заглядывая в глаза приезжим тетям и дядям с надеждой увидеть там свое отражение, дети, которые никогда не будут обычными, дети- сироты… Эти дети больше всего на свете любят своих матерей. Алкоголичек, проституток, наркоманок, блядей и просто чудовищ, мертвых или живых, таких недосягаемых, но все же родных матерей. Само осознание того, что у них есть мама, как краюха хлеба для узника Дахау- спасение, надежда, свет, я не знаю… В детях-сиротах есть столько неиспользованной любви, но она как вода в стоячем месте- со временем перегнивает и начинает смердеть. Именно поэтому зачастую из приютов выходят озлобленные на весь мир изверги, повторяющие судьбы своих матерей и отцов.
Все мы слышали фразу «Я пыталась дать ребенку то, чего не было у меня самой», произнесенную отчаявшейся мамой капризного дитяти, которое плюнуло на материнские печали о брошенном университете, найденных сигаретах в кармане или пакетика с химией в рюкзаке. Матери гнут спины для новых сапог своей великовозрастной дочери, пятого скейта для сына-подростка… Ребенок должен вкусно кушать; мы не видели мир, так хоть она увидит; у его одноклассников есть карманные деньги, а наш, что, хуже?
А потом, упс: ваш сын скончался от передозировки наркотиками; мама, я беременна…не знаю от кого, их было много; ой да отвали ты со своими нравоучениями, задолбала!
Когда я слышу подобные отрывки из жизни друзей, знакомых или просто кого-то со стороны, я всегда вспоминаю слова девочки Веры. У Веры не было пенала с барби, xbox и карманных денег. Но Вера любила маму и не хотела от нее уезжать. Так может, ребята, детям вовсе не нужно то, чего «у вас никогда не было»? Может детям нужна просто мама, а? Все, что можно купить за деньги, на самом деле, стоит так дешево! Да, я говорю сейчас банальнейшие вещи о том, что ребенку нужно подать руку, когда он упал, обнять, когда его обидели, дать подзатыльника, когда он курит, пнуть под зад, когда ему 18, поцеловать, когда он плачет из-за первой любви, но благословить, когда он находит свое в этой жизни!
Есть у меня еще в запасе одна сирота. То был парень 20- 22 лет. Его усыновил мужчина, Петрович, как сейчас помню. Мы сидели с подругой на его кухне, пили вино или пиво. Общий друг Сережа съедал вид моей груди пьяными своими глазами, а парень сирота так и просто, достал из кармана 100 долларов и сказал- покажешь за сотку? Я улыбнулась, посмотрела на зеленого Франклина, в мозгу пронеслась мысль о том, что я могла бы жить на них месяца три, но взглянув в глаза не пьяному еще сироте, я поняла, что он ждет моего «нет». И не потому что ему жалко этой сраной сотки, а потому, что он еще верит в людей. И я сказала «Не, спасибо. Я либо по любви, либо вообще никак.» А сирота ответил: «А я знал, что ты откажешься. У тебя лицо не блядское». А потом он рассказал нам о Петровиче. Тот усыновил его, когда сироте было лет 15 (что в принципе большая редкость. Обычно все пытаются взять еще грудничка). А тут, нет, мужик взял себе сына и воспитал в нем еще одного мужика. Я никогда до и никогда после не видела в мужчине столько уважения к другому мужчине. Я никогда до и никогда после не видела столько любви и уважения к родителю. Это было даже не столько любовь, сколько почтение, что ли…Сирота был благодарен за шанс стать человеком, сирота стал человеком и никогда не забудет того, кто помог ему в этом.
А я никогда не забуду того сироту…
И ни одну сироту, которая была в моей жизни, в живую или со слов клеенчатой сербки Моны.
